Бизнес и партии: им не жить друг без друга? ://stratagema.org/publications/lobby/item_72.html

15.09.2004
Станислав Наумов
Деятельность той или иной бизнес-корпорации, связанная с извлечением прибыли, и деятельность той или иной политической структуры, связанная с осуществлением власти (в том числе и с борьбой за нее) не так далеки друг от друга, как это кажется на первый взгляд.

В конечном итоге (и это, пожалуй, самое главное) именно власть является инструментом перераспределения прибыли. Поэтому партии в той степени, в которой они являются инструментом власти, являются инструментом перераспределения прибыли. В том числе и прибыли корпораций. Вот почему вопросы партийной конкуренции должны находиться в центр внимания стратегических органов корпораций.

В России важнейшим пространством партийной борьбы стала Государственная Дума. Она же наряду с другими органами власти является тем органом, где будут приниматься в течение последующих лет очень важные для отраслей решения. Корпорациям важно довести свою точку зрения до всех в расчете, что большинство будет учитывать эту точку зрения при принятии решения. Либо меньшинство будет ее яростно отстаивать, оппонируя большинству по другим вопросам. Чтобы иметь хоть то, хоть другое, надо поддерживать ту или иную партию более активно, чем голосовать за нее на уровне. Кого поддерживать? Тех, кого сегодня? Тех, кто об этом сам просит? Тех, кому в этой просьбе нельзя, не хочется, неловко отказать? Чаще всего происходит именно так. Но времена меняются.

Зачем бизнес-структурам партии?
Со своей стороны корпорации и их руководство регулярно проявляют те или иные инициативы ради установления и поддержки особых отношений с властями. Безусловно, для корпораций важны отношения с исполнительной властью. Она решает очень много вопросов, связанных с деятельностью корпорации. И, несмотря на то, что речь идет об оперативно-тактическом уровне решения проблем, в России очень многие стратегически значимые для бизнеса ситуации являются результатом оперативно-тактических решений власти (в том числе «нулевых» — то есть не принятых — решений и решений, в той или иной части своих последствий для бизнеса, негативных).

В настоящий момент исполнительная власть по-прежнему находится за рамками партийного представительства и индивидуального членства. При этом тенденция индивидуальной «партизации» исполнительной власти набирает силу.

Однако, в числе адресатов корпоративных инициатив очень часто оказывается и руководство представленных в законодательных органах власти партий. Причем не только тех, что претендуют на статус партии власти. То есть, об оперативном уровне речь, казалось бы, не идет. Речь идет о непосредственно стратегическом уровне управления, связанном с определением на уровне законодательства «правил» и «норм». Каковы основания для подобного интереса?

Иногда контакты устанавливаются с целью получения дополнительной информации, повышения собственного престижа. С рядом лидеров оппозиционных партий у представителей корпораций сложились хорошие отношения в предшествующий период их (иногда совместной) работы в органах исполнительной власти. Ряд из них, будучи профессионалами в тех или иных областях, могут получить предложение занять тот или иной пост в исполнительной власти в будущем. Поддержание контактов также может осуществляться на основе личных симпатий того или иного бизнес-лидера.

Наконец, некоторые партии никогда не были у руля исполнительной власти, но не раз демонстрировали способность оказывать очень серьезное сопротивление и давление на исполнительную власть, благодаря значительному представительству в парламенте, регионах и обществе.

Со своей стороны, тот или иной бизнес-лидер может системно оценить риски и ради их минимизации поддержать ту политическую силу, деятельность которой максимально соответствует этой задаче.

Корпорации уже увидели, что возможности грубого лоббизма в рамках органов исполнительной власти сужаются, и вопросы все чаще ставятся именно в законодательной плоскости, то есть там, где деятельность партий приобретает все больший вес. В связи с этим интересной становится тенденция делегирования представителей корпорации в состав партийных списков и в последствии фракций в законодательных органах. Если уже договорился о сотрудничестве с руководством партийных фракций, с депутатами этих фракций работать легче, чем с аналогичной по численности массе независимых депутатов.

Со следующего года все выборы на законодательном уровне регионов будут проходить не только по одномандатным округам, но и по спискам. Если раньше партия могла довольствоваться несколькими депутатами, проведенными в районах деятельности корпорации, то теперь вес такого представительства существенно понижается. Наряду с одномандатниками будут партийные три – четыре фракции, проводящие свою отличную от регионально-административной политику. Администрация тоже будет в меньшей степени рассчитывать на корпоративное депутатство и в большей — на партийно-фракционное (как это уже произошло на федеральном уровне). Так что нужно выстраивать отношения с федеральным и областным уровнями партий.

Однако ошибкой является стремление положить яйца сразу в несколько корзин противоположных партий. Если хотя бы одной из партий все перестанут давать деньги, ничего страшного не произойдет, если это была не та партия, которая объективно отстаивала бы ваши интересы. А так это откуп и коррупция. Если только речь не идет о системной деятельности управления из разных центров, но надо понимать что эти центры тоже еще откуда-то управляются…

Зачем партиям бизнес-структуры?
В ситуации, когда запрещено создавать партийные ячейки по производственному принципу, у партий нет другого выхода, кроме как неформально договариваться с руководством корпораций о допустимости политического рекрутинга. Дружественные чиновники также могут вписываться в систему обмена услугами, в том числе и в ситуациях, когда партии поддерживают те или иные инициативы чиновников по просьбе корпораций. При этом сами чиновники, будучи беспартийными, на долгую перспективу предпочитают сохранять отношения с корпорациями, а не партиями.

Речь, разумеется, идет не о банальном желании той или иной партии приблизить к себе те или иные (а еще лучше все сразу) корпорации в качестве финансовых спонсоров. Тем более, что сегодня в России корпорации рассматриваются отдельными партиями уже не только в качестве финансовых спонсоров, но и в качестве спонсоров кадровых. Собственно вопрос финансирования не имеет для партии абсолютного значения, если финансовый ресурс рассматривается исключительно как ресурс трансформации в политический, а не как ресурс личного обогащения тех или иных лиц, причастных в рамках партии к его распределению. Если у партии существуют немонетарные способы роста политического влияния на интересующую ее ситуацию, она будет их оценивать также высоко, как и финансовые инвестиции. Речь может идти о кадровом ресурсе, предполагающем наличие у партии формальных и неформальных сторонников в органах власти либо в государственных учреждениях. Например, в электронных средствах массовой информации. Соответственно, если корпорация располагает какими-то ресурсами, аналогичным вышеперечисленным (а СМИ могут быть не государственными, а корпоративными), это тоже может быть предметом заинтересованности со стороны партии. И все же дело не ограничивается только этим.

Стремясь достичь роста своих рядов, а также роста авторитета, партии апеллируют, прежде всего, к руководству корпораций. Политические лидеры побуждают лидеров бизнеса вступить в партию лично, чтобы своим авторитетом в тех или иных социальных группах лидеры бизнеса повысили политический авторитет партии (и лидеров партии, которые начинают выступать как лидеры лидеров) в обществе в целом. При этом партии выражают заинтересованность и в том, чтобы вместе с руководителем предприятия в партийных рядах оказалась существенная часть его персонала. Численность партийных рядов имеет для партии вполне определенное значение. Во-первых, пусть далеко не стопроцентно, но верна идея о том, что, будучи членом одной партии, человек вряд ли будет во время выборов голосовать за другую партию. escortdate.co.nz При этом ряд членов партии, так или иначе, будут хотя бы в моменты голосования выполнять функцию агитаторов в своем ближайшем окружении. Во-вторых, численность, минимум которой установлен на основе Закона о партиях, является основанием не только для регистрации, но и в последующие моменты проверки деятельности партии со стороны государства (далее мы покажем, что в ближайшие годы это станет очень чувствительным фактором для существования любой партии). Закон о партиях, кстати, устанавливает минимум не только для численности, но и для представительства в субъектах федерации (не менее чем в 50). Очевидно, что с одной стороны, это подталкивает к работе в регионах, а с другой — именно в регионах работают многие корпорации либо их подразделения.

* * *

Мы никоим образом не ставим под сомнение тезис о равноудаленности олигархата от власти. Понимая его как нацеленность на разрыв прямого управления действиями чиновников из офисов бизнес-корпораций, мы уверены, что и иные варианты взаимодействия между политическими и бизнес-структурами нуждаются в более пристальном анализе. Предварительные наблюдения за ситуацией говорят о том, что у бизнеса существуют вполне объективные причины стремиться в рамках реализации тех или иных GR-задач устанавливать отношения даже с партиями, не имеющими рычагов реальной оперативной власти, но присутствующими в законодательных органах. Партии, в том числе и правящие, тоже отнюдь не чураются контактов с корпорациями. И их мотивы, часть из которых мы постарались прояснить, также вполне объективны.